Как в российском МИД распределяют силы на фронтах всемирной теперь информационной войны? Только в «Вестях в субботу» — о том, как официальный представитель МИД РФ Мария Захарова проводит закрытые летучки. Все ли доходит до открытых брифингов? Кто ей больше нравился как визави в Госдепе, Джейн Псаки или ее сменщик адмирал Кирби? Не ревнуют ли в МИД Министерство обороны, там ведь свои брифинги на часто очень схожие темы?
— Мария, руководитель ФБР в Штатах повел себя по-другому, не знаю, почему.
— А я знаю. Я догадываюсь, потому что в ФБР все-таки, мне всегда казалось, работают люди, которые обладают дополнительной информацией. Это человек, через чьи руки прошло огромное количество материалов, а учитывая, что сейчас процессы идут намного быстрее, чем раньше, эта символическая пробирка, с которой выступал когда-то Колин Пауэлл, будет, так сказать, ему вменена очень быстро. Пройдет не десятилетие, пройдет полгода, год — ему припомнят ту чушь, которую он мог бы сказать, обвиняя Россию в вовлеченности во все эти вещи. Я думаю, что это просто чистой воды прагматика, просчет того, что ввязываться не надо, потому что за это потом надо будет отвечать.
Так как правильно назвать то, что происходит сейчас в МИД? «Реставрация»? Слово несколько скучное, да и технически, как выяснилось, неверное. «Перестройка»? Этого слова боятся в России, наверное, не только строители. «Приспособление под современные условия» — вот как это звучит в техзадании. Такое ощущение, что среди инженеров были и политологи.
На вершине МИД — естественно, министр Лавров. На острие информационных потоков — Мария Захарова.
«Сегодняшняя информационная среда предполагает, что если ты не ответил, тебя нет в информационном пространстве, соответственно, доминирует только одна точка зрения», — отметила Захарова.
Накануне «Вести в субботу» провели рядом с ней весь день от рассвета до заката и теперь видят ее в обеих ипостасях — не только как официального представителя МИД, не только, как принято, говорить «говорящую голову», но и управленца, директора целого Департамента информации и печати. Еще на утренней летучке она поручила своему заму Артему Кожину показать и совсем закрытые подразделения этого ключевого информационного подразделения российской власти.
— Почему печати? Здесь секретное делопроизводство находится?
— Разумеется, все секретно, — пояснил руководитель пресс-центра МИД РФ Артем Кожин.
Дверь рядом была все-таки приоткрыта. За ней сидела девушка в наушниках. А рядом — дверь с наклейкой «ДИП» — то ли аббревиатура департамента, то ли английское слово «глубокий».
— Глубокие люди? То есть здесь люди глубокой зашифровки?
— Нет, не зашифровки — просто глубокие люди, — сказал Кожин.
Еще одна сторона мидовской жизни. Редкая съемка подготовки к званому обеду от имени министра Лаврова. Мидовские протокольщики сверяются со схемой рассадки, расставляют карточки с именами так, чтобы не было путаницы, чтобы были соблюдены и чины, и политес, который на таких объектах в МИД соблюдается с вешалки.
Дом приемов Министерства иностранных дел на Спиридоновке. Здесь стоит поговорить о дипломатических церемониале и протоколе. В интерьерах мидовского особняка на Спиридоновке тем более понимаешь, что уж какое-какое, а внешнеполитическое ведомство в любой стране — сама респектабельность. Собственно, в известной степени дипломатам платят зарплату за тактичность. Но много ли мы ее видели в мировой дипломатии в последнее время?
Например, после пожара, случившегося здесь в 90-е, витражи на Спиридоновке восстанавливала английская фирма Goddard&Gibbs. Возможны ли такие дружеские жесты с британцами сегодня? Ведь недавно британский министр иностранных дел Борис Джонсон, идя на встречу с Сергеем Лавровым в ООН, говорил, что у Москвы и Лондона, конечно, есть позитивная повестка, но почти сразу после этого в Палате общин рассуждал о демонстрациях у российского посольства, которые не преминули материализоваться, — демонстранты заблокировали в Лондоне российское посольство, в ответ на что в Москве митингующие вышли к британским посольству и резиденции. Вот и Мария Захарова рассказывает, что слышит на встречах с общественниками.
«Что я слышу? Вы даже себе не представляете! Доколь вы будете называть их партнерами?! Столько зла, сколько они принесли, в частности, на Ближний Восток, ставит крест на том, чтобы называть их коллегами. Прекратите звонить по телефону, прекратите эти переговоры», — рассказала Захарова.
— Но вы не прекратите?
— Мы не прекратим, потому что прекрасно понимаем, что мир переживал еще и не такое. Даже когда мир переживает такое или что-то похожее, все равно всегда идет переговорный процесс. Вспомните, что ООН была сформирована не после войны, а она начала формироваться во время войны.
— И по итогам войны.
— И по итогам войны. И даже в холодную войну были такие вещи, как ОБСЕ. Они появлялись, были переговорные процессы и так далее.
— В общем, надо крепко поссориться, чтобы потом договориться.
— Дипломатия должна всегда поддерживать, так сказать, клиента в соответствующей форме.
В какой форме? Например, слова экс-генсека НАТО Расмуссена о США как о желанном «мировом полицейском» Захарова назвала примером «рабской психологии». А вот и ее коллеги в Госдепе США — до недавних пор Джейн Паски, которую теперь сменил адмирал Джон Кирби, тот самый, который предсказал России теракты. За такое Захарова бьет наотмашь.
— Вы назвали психологию Расмуссена «рабской». Ваши американские коллеги, тот же Кирби, периодически позволяют себе выражения из серии «цинично» сравнивать Алеппо и Мосул. Это сильные прилагательные — «рабский», «цинично». После всего такого сказанного разговаривать-то друг с другом можно?
— Каждый раз, когда мы отвечаем, мы никогда не говорим это инициативно. Следующий момент: мы неоднократно говорили о том, что, честно говоря, уже пора остановиться, потому что, эта воронка затягивает.
Но много лет сама отработав в США в российской миссии в Нью-Йорке, сейчас американцев Захарова даже жалеет. «Они абсолютно фантастические люди, творческие, — признает Захарова. — Они просто достойны лучшей президентской кампании».
— Просто к Америке надо относиться трезво.
— Я думаю, что вообще нужно ко всему относиться трезво, а романтику оставлять для личной жизни.
А кто же друзья? В особняке МИД на Спиридновке тем временем вел переговоры с абхазским коллегой Дауром Кове шеф Захаровой Сергей Лавров. Потом их ждал- тот самый обед. Еще на входе в обеденный зал протокольщики устанавили специальный столик со схемой рассадки. А не благодаря ли абхазам так удлинился дружественный берег для российского флота? А есть ли у России союзники важнее, чем армия и флот?
«То, что сейчас делает Министерство обороны — это высочайший уровень работы, — уверена Мария Захарова. — И то, как сейчас Министерство обороны РФ выстраивает информационную работу, подкрепляя ее видео- и фотоматериалами – это, я считаю, высочайший пилотаж, как и то, что гуманитарные коридоры в Алеппо снабдили веб-камерами, чтобы люди имели возможность наблюдать за тем, что там происходит. То, что делает наше Министерство обороны, — высочайший класс!»
— А вы не ревнуете?
— Я учусь у них. Еще один момент — это чувство фантастической гордости за то, что ты находишься в действующей системе. Когда ты понимаешь, что они летают туда, ты стараешься помочь им здесь. И это какое-то фантастическое чувство локтя, которого я никогда не испытывала ранее.
Тесно координируя свою информационную работу, в том числе через администрацию президента, российские МИД и Минобороны, тем не менее, содержат свои службы, например, мониторинга. Так что там было за одной из секретных дверей?
— Это, по-моему, единственное подразделение, где я увидел холодильник и микроволновку.
— Да, — сказал Артем Кожин.
— То есть здесь люди живут?
— Живут.
Мониторят прессу и в России, и по всему миру, в том числе эхо брифингов самого МИД на Смоленской-Сенной и тех СМИ, чьи корреспонденты, как кажется, приезжают в России с уже сформированным видением.
Иной раз для брифингов используют и самый большой зал.
«Скажу, как есть. Мы стали сталкиваться иногда с ситуацией наоборот. Так было, например, с Керченским мостом. У нас журналисты очень хотели посмотреть, что там вообще, что его, может быть, даже и нет, может, деньги разворовали, посмотрели — оказывается, есть и еще как», — вспоминает Артем Кожин.
— А это в позитивных публикациях вылилось?
— Да, это было.
Вот это, пожалуй, самое главное, чему новая Россия научилась у Запада, — не столько реагировать, сколько создавать свою повестку. Да, сейчас информационный форс-мажор практически перманентный. Но даже по таким деталям, как то, как вслед за своей начальницей и другие сотрудницы департамента успевают все, понимаешь: механизм работает- по расписанию, четко. Новые политические и информационные реалии теперь — факт жизни.
— Главное — эта координация теперь есть.
— Она выстроена. Она работает, — подчеркнула Мария Захарова.
Источник: http://www.vesti.ru/doc.html?id=2818152&cid=5