Далеко в моем детстве во время войны я слушал мой домашний репродуктор. Тарелку, обтянутую черным картоном. И по этой тарелке звучали военные песни, я помню одну из них. «Годы пролетели и настал тот час, тот же враг жестокий напал на нас».
И сегодня на нас напал тот же самый враг. Тот самый, который многие годы, многие столетия назад прислал сюда конницу, закованных в граните рыцарей. Тот враг, который присылал сюда полчища поляков, которые жгли Смоленск и дотянулись своей рукой до Москвы. Тот враг, который вместе с полчищами Наполеона пришел в Москву, раненый под Бородино, и спалил нашу священную столицу. Тот враг, который своим черным фашистским мячом рассек границы и ворвался, вторгся в перелески Смоленска, Волоколамска, Вязьмы. Сегодня этот враг, все тот же европейский, объединенный, точный, злой, лютый, беспощадный набросился на нас.
Мы ведем схватку. Враг старается скопить, взгромоздить вдоль наших границ свои натовские дивизии, свои аэродромы, свои ракетные базы. Он стремиться разрушить наши заводы, ослабить нашу мощь, пошатнуть нашу экономику. Этот враг сеет смуты в наших душах, в наших сознаниях, он хочет вытеснить из сознания нашего человека образ любимой ненаглядной родины.
Мы не сидим без дела, мы даем отпор. Дни и ночи, торопясь, настигая упущенное время, мы строим на наших заводах огромные лодки, самолеты, танки. Мы подставляем плечо нашей пошатнувшейся экономике. Мы укрепляем дух наших людей. Мы укрепляем дух наших людей, не позволяем, чтобы эта темная муть затмила крымское солнце. Мы молимся на икону. Имя этой иконы — Победа. В этот нынешний победный век, в этот нынешний победный год, эта икона просияла особенно ясно и ослепительно. Эта икона, икона Победы является хранительницей нашего государства. Основой наших смыслов, глубинной, огненной силой, которая не дает нам упасть, заснуть и погибнуть. Эту икону пытались затоптать, пытались разрубить топором на мелкие щепки. Сколько тьмы, сколько грязи, сколько клеветы обрушилось на головы красноармейцев. На головы защитников отечества. На саму Победу. Ее хотели оторвать от нашей истории. Вымарать, унести в плен. Рухнуло советское государство в момент, когда у этого государства отняли все смыслы, все константы, все идеологические основы. Кроме одной. Иконы победы. Эту икону перенесли через трагический и жестокий 91-й год в новое, постсоветское время.
Все, кто молился на икону, знают, что когда своей страстной молитвой, страстной любовью ты обращаешься к образу, от него в тебя влетают целящие цветоносные силы, преображая тебя, исцеляя. Давая тебе невероятное могущество. И ты, молящийся на икону Победы, вдруг оказываешься среди великих отцов и дедов. Среди подвижников, героев и мучеников. Это ты садишься за штурвал самолета и вместе с Талалихиным идешь в лобовой таран на фашистского аса. Ты вместе с Гастелло направляешь свой горящий штурмовик на колонну врага. Тебя, тебя пытают гестаповцы в Краснодоне вместе с молодогвардейцами, и тебе на голову рядом с генералом Карбышевым льют эту страшную черную ледяную воду, которая, касаясь твоего тела, вдруг превращается в святую воду. Икона Победы является хранительницей и гарантией нашей неодолимости, нашей священной силы, нашей непобедимости. Ты — сегодняшний молодой человек, ты — юнец, ты — седовласый старец, победитель. Ты водружал над Берлином красное знамя победы.
Когда я был в Новороссии, я поднимался на Саур-Могилу. Это высокая одинокая гора среди долины ровная, среди степей, гора, вся исхлестанная снарядами и взрывами. Уставленная сожженными гаубицами, сгоревшими БТРами и танками. Я шел по этой горе, уступ за уступом, ступень за ступенью, мимо разгромленных монументов, которые воздвигли в честь победителей. Там, на вершине этой горы дул ветер. Страшной силы. Он гудел, ревел, грохотал. И мне казалось, что в гулах этой поднебесной иерихонской трубы звучат грозные и великие слова: победа будет за нами.